Боль отдавалась в виске ровной, монотонной пульсацией. Пахло хлоркой, затхлостью и тоской. Александр медленно открыл глаза. Первым, что он увидел, был потрескавшийся потолок. Серый бетон, нары, зарешеченное окошко под потолком. Он провёл ладонью по щетине на лице. Его окружала камера площадью шесть квадратных метров и единственной дверью, ведущей в стену, была дверь с глазком, за которым периодически возникал чей-то равнодушный взгляд.

«Готов ли я?» — прошептал он, глядя на паутину в углу. Ответа не было.
Он зажмурился, пытаясь вспомнить.

Когда Александр отрыл глаза, то он увидел перед собой старый особняк и сразу узнал его. Это был дом его бабушки! Маленький Александр побежал к двери, распахнул дверь и зашёл внутрь. Внутри, как всегда, скрипели половицы, в открытых окнах свистел ветер. Но Александр уверенно шёл по знакомому коридору, сжимая в руках потрёпанный конверт с надписью, написанной рукой бабушки. На пожелтевшей бумаге конверта было всего несколько слов: «Не открывай, если не готов».

Пыль кружилась в лучах света, пробивавшихся сквозь грязные стёкла. Всё здесь напоминало о детстве, о частых визитах к бабушке. Она всегда любила показывать фокусы, рассказывать удивительные истории о прошлом их семьи и сочинять сказки.

Внезапно его внимание привлёк странный шорох. Сердце Александра забилось чаще, но не от страха, а от неожиданности. Медленно повернувшись, он увидел тень, промелькнувшую за тяжёлой бархатной занавесью.

Александр на мгновение замер. Он шагнул к шторе, чувствуя холодок на спине. Пальцы дрожали, но в них была решимость, и он одёрнул тяжёлую ткань.

За шторой оказалась дверь, которую раньше он не замечал. Дверь была покрыта причудливыми узорами, а в центре поблёскивал странный металлический механизм. Казалось, что дверь ведёт в глухую стену, но Александр знал, что это невозможно.
Сердце бешено колотилось, в голове настойчиво зазвучало предупреждение: «Не открывай, если не готов».

Александр осмотрел себя: штаны есть, рубашка надета, кроссовки, даже носки есть. Всё вроде имеется. Готов? Он глубоко вздохнул и решительно потянулся к ручке.
Та оказалась на удивление тёплой, будто её только что держали. Раздался тихий щелчок, и дверь со скрипом приоткрылась.

Внутри была непроглядная тьма и Александр уже хотел достать фонарик, но вдруг возник слабый голубоватый свет в глубине комнаты. Он шагнул вперёд и услышал тихий шёпот. Казалось, сотни голосов зовут его по имени.

«Бабушка… Это ты?» — прошептал он.
В ответ — только тишина. Свет становился ярче, манил его вперёд, в неизвестность.
Александр переступил порог, и дверь за его спиной бесшумно закрылась.

Пространство вокруг изменилось. Комната оказалась гораздо больше, чем можно было предположить. Стены были покрыты странными символами, которые, казалось, двигались. В центре парил полупрозрачный шар — источник голубого свечения.

Вдруг символы на стенах засветились, складываясь в сложный узор. Воздух наполнил низкий гул, от которого вибрировали кости. Александр почувствовал, что его тянет к шару.

Он сделал шаг вперёд, затем ещё один. Шар начал менять цвет с голубого на фиолетовый.
И тут он услышал знакомый голос. Это была его бабушка, но звучал он отовсюду сразу:
«Ты наконец-то здесь… Готов ли ты?»

Шар медленно опустился и завис прямо перед лицом Александра. И в его глубине он увидел… себя. Но гораздо старше.

Изображение было таким реальным, что Александр невольно протянул руку. Его будущее «я» смотрело на него с уставшим, но довольным видом.

Картина в шаре снова изменилась. Теперь он видел странные картинки: тюремная камера, койка в больнице, диван в массажном салоне, прилавок в магазине, подземные тоннели, стол лаборатории, космический корабль, необычные серые существа... Всё это проносилось с невероятной скоростью.

— Что это значит? — прошептал Александр.
— Это твоя история, — раздался голос бабушки. — История, которую ты должен будешь узнать.

Шар начал вращаться, создавая вихрь света и увеличиваясь в размерах. Александр почувствовал, как его начало затягивать внутрь.

Последнее, что он услышал, был шёпот бабушки: «Будь сильным. Ты справишься. А сейчас - мы будем отдыхать и развлекаться».

Свет стал таким ярким, что Александр зажмурился. А когда открыл глаза, то оказался в другом месте.

Это была огромная библиотека. Книжные полки уходили высоко под потолок. В воздухе пахло старыми книгами и пылью. И самое удивительное — книги сами раскрывались и закрывались, словно живые.

В центре за массивным столом сидела его бабушка. Теперь она выглядела как молодая женщина с длинными серебристыми волосами. Её взгляд скользнул по Александру с ног, до головы, задержался на выступающем предмете в кармане штанов.
— Добро пожаловать, Александр, — сказала она твёрдым голосом, и в уголках её губ заплясали весёлые искорки. — Я вижу, ты тщательно подготовился. И даже рубашку погладил – Молодец! Но... фонарик, скажу я тебе – это лишнее. У нас тут всё кристаллы освещают.

Она подмигнула и протянула руку. На её ладони лежала та самая светящаяся, но уже очень маленькая сфера.
— Этот артефакт хранит знания многих поколений нашей семьи, — объяснила бабушка. — Мы — хранители памяти нашего Рода. И теперь эта миссия переходит к тебе.
— Но почему я?
— Потому что ты — избранный, — улыбнулась бабушка. — Тот, кто способен изменить ход истории всей Вселенной… Шучу. Просто ты самый молодой в нашем Роду. Здесь ты можешь научиться тому, что знали я и твой дед.

Она объяснила, что их род хранит равновесие, а их оружие — не меч, а воля. Бабушка протянула ему небольшой медальон на цепочке. На нём была выгравирована буква «S», а на обратной стороне — надпись на непонятном языке.

— Его истинное предназначение окутано тайной, — призналась бабушка, никто не знает его предназначения, но я всегда использовала его, чтобы гонять Тьму, как надоедливую муху. Он был случайно обнаружен дедушкой Феликсом в старых архивах... Во время изучения работы медальона, Феликс выяснил, что эта штука делает мысли реальными для тех, кто поддаётся его влиянию. Сконцентрируйся, представь — и ты сможешь создать свою реальность такой силы, что любая нечисть примет её за правду и будет уничтожена ею же. Феликс говорит, что этот артефакт может действовать даже на большом расстоянии.

Александр взял медальон и почувствовал странное тепло. Он лежал на ладони, словно живой и тёплый, как крошечное солнце.
— Как им ... пользоваться? — выдавил из себя Александр.
— Сосредоточься на нём. Попробуй подумать о чём-то простом. О том, что ел на завтрак.
Это прозвучало так неожиданно, но он послушался.

Он взмахнул сжатым медальоном в кулаке и громко крикнул:
— Овсянка с ягодами!

На мгновение ему показалось, что он не Александр Петров в пыльной пещере, а ученик британской школы магических искусств.

В сознание юного волшебника ворвался фейерверк искрящегося нектара лунных эльфов, питательной пасты глубоких пещер и хлеба, который выпекали под песнопения какие-то гномы.

Александр понял, что вот-вот станет самым осведомлённым в мире «ботаником». В панике он сжал медальон что есть силы — и в голове щёлкнул невидимый выключатель.

— Неплохо для первого раза, — улыбнулась бабушка, и, подойдя к шкафу, нажала на потайную пружину. Стена отъехала, открыв проход в тёмную дыру, откуда пахло сыростью и чем-то сладким, словно из кондитерской фабрики на другой планете.
— Настоящее Хранилище внизу.. Поехали?
Александр сглотнул возникшую от приятных запахов слюну и шагнул в тёмный проём.
— Хорошо, только, чур, без овсянки, а то меня от неё уже тошнит!

Пещера внизу была сродни кафедральному собору, построенному для фанатов Сальвадора Дали. В центре парила сфера размером с дачный домик, а к стеллажам с книгами тянулись светящиеся нити.
— Красиво, — выдохнул Александр.
Внезапно кристаллы на стенах замигали, как аварийная сигнализация.
— Так, пацан, — бабушка вдруг начала говорить с ним, как сержант с новобранцем. — Тёмные почуяли новенького. Теория окончена. Наша задача — выжить в экстремальных условиях.

Из воздуха, словно масляные пятна, проступили несколько тёмных сущностей с визгом, напоминающим скрежет ножа по стеклу.
— Щит! И побыстрее! — крикнула бабушка.

Александр, вспомнив всё, что успел увидеть, отчаянно начал представлять вокруг себя прозрачный пузырь. Тени ударили по нему, и он затрещал.
— Руны! Надо было запоминать руны! — услышал он голос бабушки.
Он начал водить пальцами по воздуху, пытаясь воспроизвести запомнившийся узор. Щит вдруг рванулся вширь и выбросил сноп ослепительных лучей. Тени завизжали и испарились.
Александр стоял, тяжело дыша.
— Ну, на тройку с минусом, — оценила бабушка, вытирая пыль с плеча. — Но для первого дня неплохо.

Когда последние следы теней рассеялись, в пещере воцарилась тишина, нарушаемая лишь мягким гулом кристаллов. Александр вытер лоб и с облегчением вздохнул.

— Ну что, — сказал он, пытаясь придать своему голосу бодрости, — теперь я официально прошел «курс молодого бойца с призраками»?
Бабушка улыбнулась, но её глаза оставались серьёзными.
— Это была лишь разминка, внук. Настоящие «тени» куда хитрее. И куда сильнее.

Внезапно из-за одной из книжных полок раздался громкий чих, за которым последовал звук падающих томов. Александр вздрогнул и мгновенно принял защитную стойку.
— Кто здесь? — крикнул он, готовясь к новой атаке.
Из-за угла показалась небольшая фигура в просторном плаще с капюшоном, из-под которого торчали лишь длинные рыжие усы и весёлые глаза.

— Ой-ой-ой, не кипятитесь, молодой хранитель! — произнес незнакомец голосом, который явно привык шутить даже в самый неподходящий момент. — Это я, дедушка Феликс. Хранитель забытых шуток и по совместительству — главный по каталогизации скучных книг.

Он ловко подхватил падающий том с надписью «История магического этикета: том 47» и аккуратно поставил его на место.
— Феликс, — вздохнула бабушка, но в её голосе слышалась явная нежность. — Ты как всегда вовремя.
— Ага, как раз чтобы посмотреть, как новичок пытается превратить теней в конфетти. Неплохо, кстати! Хотя можно было добавить немного блёсток для драматизма.
Александр опустил руки, смотря на незнакомца с недоумением.

— И это... тоже хранитель?
— В некотором роде, — засмеялся дедушка Феликс, снимая капюшон и открывая лицо, усыпанное веснушками. — Я отвечаю за то, чтобы знания не казались слишком скучными. А то некоторые фолианты такие занудные, что даже тени от них сбегают.
Он подошёл к Александру и протянул руку.

— Феликс Вербицкий. Профессиональный нарушитель косности и неформальный советник по вопросам «как не уснуть над свитками предсказаний».
Александр улыбнулся и пожал его руку, всё ещё не совсем понимая, что происходит.
— Александр. Новенький.
— Знаю, знаю, — Феликс подмигнул. — Бабушка тут о тебе только и твердит. «Вот подрастёт — всё поймёт, вот научится — всё узнает». А ты, я смотрю, уже теней напугал. Неплохой старт!
Бабушка кашлянула, привлекая внимание.
— Феликс, ты же не просто так появился?
— Ах да! — воскликнул он, хлопну себя по лбу. — Совсем забыл. Кристаллы на севере пещеры начали мигать аварийным режимом. Похоже, кто-то пытается пробиться через границу между мирами. И судя по всему, это не дружелюбные соседи.

Александр нахмурился.
— Снова тени?
— Хуже, — сказал дедушка Феликс, внезапно становясь серьёзным. — Похоже на пробуждение Древнего Нытика.
— Древнего... что? — не понял Александр.
— Нытика, — повторил дедушка Феликс. — Существо, которое вечно всем недовольно. Оно может уничтожить настроение на целый мир одним лишь вздохом. Очень опасный тип.
Бабушка покачала головой, но улыбка пробивалась сквозь её строгость.

— Феликс, хватит пугать новичка. Речь идёт о Древнем Стороже, который охраняет один из ключевых переходов. Если он пробудился, значит, кто-то пытается его обойти.
— Ну да, — согласился Феликс. — Но он и правда вечно ноет. В прошлый раз жаловался, что кристаллы слишком ярко светят и мешают ему спать.
Александр смотрел то на бабушку, то на Феликса, чувствуя, что его новая жизнь становится всё страннее.
— И что нам делать?
— Нам? — Феликс ухмыльнулся. — Ты новичок. Тебе и делать. А мы посмотрим. Ну, и подскажем, если что. Например, если начнёшь засыпать от скучных заклинаний — я всегда под рукой с парой свежих анекдотов.
— Феликс, — строго сказала бабушка.
— Ладно, ладно, — сдался он. — Тогда так: нам нужно проверить северный сектор. И желательно без лишнего шума. А то Нытик опять начнёт ворчать.

Они двинулись вглубь пещеры, Феликс болтал без умолку.
— Вот видишь тот свиток? — он указал на пыльный рулон, висящий в воздухе. — Это «Искусство магической дипломатии». Я однажды использовал его, чтобы убедить призрака не петь в душевой. Тот был уверен, что у него голос сирены.

Александр не мог сдержать улыбку.
— И что, помогло?
— Нет. Но теперь он поёт дуэтом с эхом. Получилось даже гармоничнее.
Бабушка шла впереди, но Александр видел, что её плечи слегка подрагивают от смеха.

Внезапно медальон на груди Александра снова нагрелся. На этот раз больно.
— Чувствую, — сказал он, останавливаясь. — Здесь что-то есть.
Феликс моментально стал серьёзным.
— Ага. И это что-то пахнет старой магией и... жареными пирожками? Странно.
Из-за поворота послышалось шарканье. Затем раздался голос, глухой и ворчливый:
— Опять эти кристалы мигают... Спать мешают... И кто это тут топает? Как будто нельзя потише...

Из темноты вышел высокий старик в просторной мантии, с седой бородой до пола и огромным посохом, на котором висела табличка: «Не беспокоить. Сплю.»

— О, — сказал Феликс. — Встречайте, Его Нытичество.

Старик уставился на них недовольным взглядом.
— Феликс? Опять ты? И привёл гостей? Я же говорил — у меня тут режим тишины!
— Здравствуйте, — вежливо сказала бабушка. — Мы почувствовали всплеск энергии. Всё в порядке?
— Какой ещё порядок? — проворчал старик. — Тут кто-то пытался открыть портал без спросу. Я его прогнал. Но теперь не могу уснуть. Нервы шалят.
Александр шагнул вперед.
— Можем чем-то помочь?

Старик посмотрел на него, и его взгляд внезапно стал внимательным.
— А ты кто такой?
— Новый хранитель, — с гордостью сказал Феликс. — Уже теней разогнал. Почти профессионально.

Старик хмыкнул.
— Ну, раз новый, тогда предупреждаю: если будете шуметь, я пожалюсь Кристальному Совету. Пусть вам выговор выписывают.
— Мы будем тише воды, — пообещал Александр.
— Ладно, — буркнул старик. — Тогда помогайте: найдите, кто это был, и скажите ему, чтобы больше не шумел. А то я в следующий раз не просто посохом потрясу.
Он развернулся и ушёл в темноту, ворча себе под нос.
Феликс облегчённо выдохнул.
— Фух! Пронесло. В прошлый раз он целый час читал лекцию о важности сна. Я чуть не заснул прямо на ходу.
Бабушка повернулась к Александру.

— Вот и твоё первое задание, хранитель. Найти нарушителя и выяснить, что он хотел.
— И желательно без лишнего шума, — добавил Феликс. — А то Нытик нам этого не простит. Он уже как два века спит без задних ног, и ему это нравится.
Александр кивнул, чувствуя, как азарт разгорается в груди. Возможно, его новая жизнь будет полна опасностей и тайн... но с такими спутниками скучно точно не будет.
— Пошли, — сказал он. — Надо же узнать, кто тут порталы открывает без разрешения.
Феликс хлопнул его по плечу и они двинулись в путь.

Сначала Александр подумал, что в пирожках начинка была просто слишком острой. Но через мгновение его желудок превратился в эпицентр извержения вулкана.
— Что-то мне нехорошо… — пробормотал он, хватаясь за живот.
— Не может быть. Пирожки были свежими! — возмутился Хранитель вкуса.
— Да он просто объелся! — фыркнул Феликс. — Ты же их за обе щеки уплетал!
Но Александру было не до шуток. Лицо покрылось испариной, а внутри всё закипело. Не договорив, он ринулся в ближайшую дверь, откуда почти сразу донеслись звуки, красноречиво объясняющие ситуацию.
Феликс и Хранитель Вкусa переглянулись.
— Побочные эффекты магии? — предположил Феликс.
— Обычное отравление, — нахмурилась Бабушка. — Но как? Я лично следила!
Дверь приоткрылась, и показалось бледное лицо Александра.
— У меня одна просьба… Найдите новые штаны. Старые… вышли из строя.
Пока Феликс, хохоча, побежал за одеждой, Хранитель вкуса осмотрел оставшиеся пирожки. Один из них пульсировал и источал зелёный дым.
— Так-так… Кто-то подмешал в начинку зелье. И выбрал тебя, Саша, как самую впечатлительную мишень.

В этот момент Феликс почувствовал странное покалывание.
— Ой-ой-ой! — простонал он. — Мои штаны… они уменьшаются!
Он рванул на склад, но тот был пуст. Пришлось ему возвращаться, прикрываясь руками и пылая от стыда.
— Феликс, ты где?
— Здесь… — пробормотал он. — Только без штанов.
Хранитель вкуса, вздохнув, достал из кармана волшебные шаровары. Феликс натянул их с благодарностью, но шаровары тут же исчезли.
— Ладно, — вздохнул он. — Придётся спасать мир в чём мать родила. Главное — не смущать прохожих!
После этих слов Феликс внезапно исчез, а до слуха остальных доносились чьи-то слова:
— Никуда ты голым не пойдёшь. Ишь, что выдумал!
— Мне надо тоже идти, извиняющимся тоном сказал Хранитель Вкуса и куда-то побежал.

— Ну, что? Пойдём к Древнему Нытику?
— Сейчас? В таком виде?

Бабушка окинула взглядом его. Его одежда после магических пирожков была уничтожена полностью.

— Это конечно неприлично, — ответила бабушка, поправляя причёску. — но что я могу поделать? Мы в мире, где не всё поддаётся привычной логике и... не всегда можно найти подходящую одежду. Да и Нытик терпеть её не может, особенно современною с синтетикой. Говорит, она «мешает току космических энергий и чешется». А ему две с половиной тысячи лет, так что его слово — закон.

Александр инстинктивно прикрылся учебником по контролю над энергией, который чудесным образом уцелел.
— Бабушка! Я не готов к таким корпоративам!
— Расслабься, — успокоила она, невозмутимо разглядывая какой-то свиток на ближайшей полке. — Здесь все свои. И потом, твой медальон теперь самое главное, что на тебе есть. Он прикроет всё, что нужно, в прямом и переносном смысле. Воспользуйся им.

Медальон, словно услышав её слова, вспыхнул скромным розовым светом, проецируя на Александра плавки с надписью: «В процессе обучения. Не снимать».

Они двинулись вглубь пещеры, к одной из стен, сплошь покрытой резными изображениями стонущих существ, явно страдающих от несварения магии.
— Его покои вот тут, — бабушка указала на особенно крупное изображение существа, замершего в позе глубокой задумчивости над магическим унитазом. — Проходим через зеркало пустоты. Только не пугайся, там немного щекотно.

Она толкнула камень, и каменная глыба бесшумно отъехала, открывая проход, затянутый чёрной, мерцающей плёнкой, похожей на мыльный пузырь размером с дверь.
— Кто там? — раздался из пузыря скрипучий, вечно недовольный голос.
— Это я, Мария Ивановна, со своим внуком, — отозвалась бабушка.
— Мария Ивановна? Какая ещё Мария? А, та, что вечно заимствует мои кристаллы для концентрации и забывает вернуть! И кого это ты привела? Ага, вижу... Молодой, голый, розовый… Совсем энергетику помещения мне испортит своим молодым задором!
Пузырь затрепетал, и из него появилась длинная, костлявая, совершенно голая рука. Она потрогала воздух вокруг Александра, потом щёлкнула его по лбу.
— Ой! — вскрикнул Александр.
— Слишком громко мыслит! — проворчал голос из пузыря. — Мыслит о «каком-то дурацком голом деде» и «где бы найти штаны». Непорядок. Ладно, проходите, только сандалии снимите. Я тут ковёр магический постелил, не выносит грязи с ваших измерений.

Они ступили в пузырь. Ощущение было, словно тебя протащили сквозь гигантскую желеобразную массу, которая ко всему прочему ещё и смешно пощёлкивала. Александр пытался прикрыться руками, но медальон, видимо, счёл это проявлением слабости и спроецировал на его спину большую стрелку с надписью «Смотрите! Новый хранитель!».

Они очутились в помещении, которое сложно было описать. Это была не комната, а скорее нагромождение магического хлама. Парящие чайники, которые сами себе наливали и тут же проливали кипяток; свитки, которые сворачивались и били друг друга; кристаллы, которые скучали в углу и тихо ругались матом. И посреди этого хаоса, в кресле-качалке, сделанной, кажется, из спрессованного времени (оно скрипело и периодически отскакивало на пять минут в прошлое), сидел тот самый Древний Нытик.

Он был, разумеется, не совсем голый, на нём были какие-то старые огромные трусы. Очень древний, очень морщинистый и с длинной седой бородой, в которую были вплетены какие-то маленькие шестерёнки и болтики.

— Ну, садитесь, — буркнул он, не глядя на них, и указал на два пуфа, которые выглядели подозрительно живыми. — Только не облокачивайтесь, они сегодня кусаются. Так… Мария Ивановна… Внук… Голый… Стандартная ситуация. Чай будете? — Он не дождался ответа и махнул рукой. Один из чайников с обидным фырканьем направился к ним и с шумом выплеснул в лица струю горячего… чего-то зелёного и пузырящегося.
— Спасибо, — вежливо ответила бабушка. Александр же просто отплёвывался, чувствуя, как у него немеет язык.
— На вкус как будто лягушку в аккумуляторной жидкости замочили, — прошептал он.
— Это он нарочно, — так же тихо ответила бабушка. — Он считает, что гость должен разделить с хозяином его ежедневные муки. У него тут кислотный дождь в чайнике вместо заварки.
— Так, — Нытик уставился на Александра своим пронзительным, немного косым взглядом. — Молодой хранитель, энергия из тебя так и прет, неструктурированная, аж в глазах рябит. Ты медальоном пользуешься? Ага, вижу. Настроен на «режим отчаянного новичка». Смешно.
Он хмыкнул, и его борода издала звук, похожий на скрип несмазанной телеги.

Нытик хлопнул в ладоши и в его руках появились такие же, как и на нём огромные трусы.
— Надень и покажи, чему научился. Создай что-нибудь. Нет, не... Не щит! Щиты — это уже скучно. Создай… хм… создай пушистую белочку. Чтобы она бегала в колесе и кушала орешки.
Александр растерялся. В учебнике о пушистых белках не было ни слова.
— Эм… я не совсем…
— Не «эм», а делай! — Нытик так топнул ногой, что его кресло-качалка возмущённо отскочило в прошлое на несколько секунд, Так что, он на мгновение исчез, а потом так же внезапно вернулся. — В моё время хранители на втором уроке уже целые зоопарки из энергии собирали! А вы всё щиты да барьеры!

Александр покраснел от смущения. Это делало его ещё более розовым на фоне серых стен. Он сосредоточился, сжал медальон и представил себе самого пушистого, самого милого хомяка в мире. Медальон отозвался. Воздух затрепетал, и появилось нечто. Это было похоже на помесь таракана с дикобразом, сотканного из зелёных молний. Существо оглушительно запищало и принялось гоняться за своим собственным хвостом, поджигая магический ковёр.
— Фу! — фыркнул Нытик, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение. — Кривовато, но с фантазией. Ладно, ладно, успокой своего… этого. Дай ему сомнение, он с голоду умрёт.

Александр, паникуя, подумал: «Я никогда не смогу стать хорошим хранителем». Тут же энергетический уродец нашел источник питания, с жадностью втянул в себя сомнение и, громко икнув, исчез в клубе дыма, пахнущего жжёной резиной и грустью.
— Вот видишь. — сказал Нытик, вдруг став почти добрым. — Даже твои неудачи могут быть полезны. Запомни: идеальная магия — это не та, что сверкает и гремит. Это та, которая решает проблемы с минимальными усилиями. Или создаёт максимально забавные. Ладно, Мария, зачем пришла? Не за кристаллами же?
— Границы истончаются, — серьёзно сказала бабушка. — Тени стали материальными. Атаковали прямо в Хранилище.
Нытик перестал качаться. Его лицо стало вдруг серьёзным и очень-очень старым.
— Так скоро? — пробормотал он. — Значит, правда начинается. Ладно, молокосос, — он повернулся к Александру. — Раз уж ты здесь и такой… голый и готовый, дам тебе один совет. Самый главный.

Он наклонился вперёд, и его борода угрожающе зашелестела.
— Никогда не доверяй говорящим грибам. Никогда не ешь суп, который тебе предлагает зеркальное отражение. И всегда, СЛЫШИШЬ, ВСЕГДА проверяй магическое сиденье, прежде чем на него сесть. Остальному научит Мария Ивановна.

Он откинулся назад, и его кресло с громким скрипом откатилось на неделю вперёд, оставив их сидеть в настоящем с чувством лёгкой растерянности.
— Ну, всё, — раздался его голос из будущего. — Собеседование окончено. Вы приняты. Теперь можете идти. И Александр... можешь надеть уже что-нибудь, а то простудишься. В коридорах сквозняк.

Следом из будущего прилетел старый, потрёпанный халат с вышитым на спине драконом, зевнувшим и улёгшимся спать.
Александр молча накинул халат.
— Он всегда такой? — спросил Александр, когда они вышли обратно в пещеру Хранилища.
— О, это он ещё в духе сегодня, — улыбнулась бабушка. — В прошлый раз он разозлился на одну мою шутку и превратил меня в капусту, заставив учиться предсказывать будущее через процесс квашения. Но его совет насчёт сидений — золотой. Запомни его.

Александр посмотрел на свой медальон. Надпись сменилась на: «Урок пройден. Одежда выдана. Грибам не верить». Он вздохнул.

Александр задумчиво потирал медальон, размышляя над словами Древнего Нытика. Совет насчёт сидений показался ему особенно странным, но, зная нравы магического мира, он решил отнестись к нему серьёзно.

— Бабушка, — спросил он, когда они шли по извилистым коридорам Хранилища, — а почему он так настаивал на проверке сидений? Это какая-то местная шутка или есть реальная причина?
Мария Ивановна усмехнулась:
— О, поверь мне, дорогой, в магическом мире нет ничего случайного. Каждое предупреждение — это опыт, оплаченный чьей-то кровью, слезами или, в лучшем случае, недельным пребыванием в деревянной бочке в виде капусты.

Внезапно впереди послышались странные звуки — будто кто-то скребётся и шуршит. Александр напрягся, готовый к новой опасности, но бабушка лишь покачала головой:
— Не волнуйся, это всего лишь хранители архива переставляют свои свитки. Они делают это каждый раз, когда появляется новый хранитель — считают, что это приносит удачу.

Они свернули за угол и столкнулись с группой маленьких существ в остроконечных шляпах. Существа были заняты тем, что перетаскивали огромные свитки с места на место, при этом тихо напевая какую-то мелодию.
— О, привет, Мария! — пропищал один из них, заметив бабушку. — А это, должно быть, новый хранитель?
— Да, — кивнула Мария Ивановна. — Знакомьтесь, это Александр. Он только начинает свой путь.

Существо в шляпе внимательно оглядело Александра с ног до головы: халат, трусы и задержало взгляд на его медальоне.
— Интересный экземплярчик, — пробормотало оно. — А знаете, у нас как раз есть свиток с историей о говорящих грибах. Хотите послушать?

Александр переглянулся с бабушкой, вспомнив предупреждение Нытика.
— Нет... Пожалуй, в другой раз, — вежливо отказался он. — Сейчас у нас есть более важные дела.
Существо вздохнуло расстроившись и понятливо кивнуло:
— Как скажете. Но помните: знания — сила, даже если они рассказывают о самых странных существах.

Они продолжили свой путь, оставив хранителей архива заниматься их странным делом.
— Бабушка, — спросил он, когда они подошли к выходу из пещеры, — а что теперь? Куда мы направимся дальше?

Внезапно комната вокруг начала расплываться, магические огни меркли, а халат с драконом на спине словно растаял в воздухе. Александр схватился за медальон, но тот оказался холодным и безжизненным.
«Что происходит?» — хотел спросить он, но слова застряли в горле.
Темнота окутала его сознание, а когда он снова открыл глаза…

Он увидел перед собой холодную бетонную стену. Металлическая решётка камеры тускло поблёскивала в свете одинокой лампы.
Дверь камеры со скрипом открылась, и в проёме появился силуэт охранника.
— Эй, псих, — проворчал он, — подъём. У нас для тебя новости…
Александр попытался встать, но острая боль пронзила всё тело. Он застонал, но приподнялся. Не в силах раскрыть рот, он спросил мысленно, хотя это было бесполезно.
«И что дальше?» — спросил он, глядя в холодные глаза охранника.
Но закончить мысль не успел — мир снова начал темнеть, а сознание уплывать в беспамятство. Последнее, что он услышал, было:
— …твоя мать наконец-то пришла за тобой. Только вот…
Александр попытался сфокусировать взгляд, но всё вокруг расплывалось. Металлическая решётка камеры, тусклая лампа, серые стены — всё это казалось нереальным, как будто он до сих пор находился в своём наркотическом бреду.
— Эй, ты меня слышишь? — охранник наклонился к решётке, его лицо искажала ухмылка. — Твоя мать пришла. Говорит, ты не мог такого натворить.
Александр попытался сглотнуть, но во рту было сухо, как в пустыне.
— Чего «такого»? — прохрипел он, пытаясь сесть.
— А ты не помнишь? — охранник подался вперёд. — Я тебе напомню. Ты и твои дружки устроили вечеринку на старом заброшенном складе.
Перед глазами Александра начали всплывать обрывки воспоминаний: тусклый свет фонарей на складе, лица друзей, какие-то пакетики на столе, смех, музыка…
— А потом, — продолжал охранник, — ваш шум привлёк внимание прохожих и они вызвали оперативников.
Александр закрыл глаза, пытаясь собрать мысли в кучу.
— И что теперь? — спросил он, чувствуя, как по спине стекает холодный пот.
— Теперь? — охранник пожал плечами. — Теперь ты пойдёшь под суд. Взлом склада, групповой сговор, сопротивление при задержании… Список длинный.
— Но склад был открытым и совершенно пустым, даже окна были разбиты. Мы ничего не брали, да там и брать-то нечего было.
В этот момент дверь камеры распахнулась, и в помещение вошла женщина. Её лицо было заплаканным, а руки дрожали.
— Саша… — прошептала она, глядя на сына. — Сынок…
Александр замер, не в силах пошевелиться. В камеру вошла женщина. Она стояла перед ним, и в её глазах читалась такая боль, что даже его искалеченное сознание не могло это игнорировать.
— Мама, я… — начал он, но слова застряли в горле.
— Увидите! — рявкнул охранник. — Свидание позже. А с тобой будет разговаривать следователь..
Александр смотрел, как его мать уводят прочь. За ней вышел и охранник, заперев за собой дверь.

Часы в камере тянулись бесконечно медленно. Александр лежал на жёсткой койке, уставившись в потолок, и прокручивал в голове последние события.

Из угла, с верхних нар, донесся спокойный, безразличный голос. Не громкий, но такой, что его было слышно над всеми остальными звуками камеры.
— Новичок!
Александр инстинктивно повернул голову. На нарах справа сидел мужчина лет сорока, с обветренным лицом и спокойными, ничего не выражающими глазами. Он не смотрел на Александра, а чистил апельсин краем ложки, что было немного странно.
— Тебя спросили, — сипло бросил здоровяк с наколками на руках, лежавший на соседней койке слева.
Александр медленно приподнялся.
— Я, — тихо сказал он.
Мужчина с апельсином не спеша отправил в рот дольку. По его лицу пробежала едва заметная улыбка — не насмешка, а скорее признак работающей мысли.
— У тебя лицо, как у моего апельсина, когда я с него кожуру снимаю. Белое и недоумевающее. По какой статье залетел? — голос у него был бархатный, с хрипотцой, но в нём чувствовалась сталь.
— Не знаю … Кража со взломом, что-то ещё, — пробормотал Александр.
— «Что-то ещё», — передразнил его здоровяк. — На «хате» загремели? Чё за склад-то был?
— Пустой, старый, без окон, друзья показали — подтвердил Александр.
Мужчина с апельсином смотрел на него уже пристально. Взгляд был тяжёлый, оценивающий. — Бестолковые, — заключил он, и в этом слове был целый приговор, — Всё разбросали, нашумели. Вас, как щенков, там и повязали.
Александр молчал. Спорить было бесполезно.
— Деньги хоть есть? — сменил тему мужчина.
— Нет.
— Передачу ждёшь? Мамаша ведь приходила, — вступил здоровяк,. — Слышь, договоримся? Сигареты, сахар — сориентируешь, а мы за тобой присмотрим. А то тут, браток, одни волки.

Мужчина с апельсином вздохнул, как бы уставая от назойливости своей шестёрки.
— Оставь парня, Блоха. Видишь, человек не в себе, потом разберёмся.

Внезапно в коридоре раздался тихий сигнал. Охранники забегали, засуетились. Что-то происходило.
Через несколько минут всё стихло. Только теперь в камеру к Александру вошёл не охранник, а человек в гражданском.
— Александр Петров? — спросил он, внимательно разглядывая заключённого.
— Да, это я, — ответил Алекс, чувствуя, как внутри всё сжимается.
— Меня зовут Виктор Сергеевич. Я из следственного комитета. Нам нужно поговорить.
Что-то в голосе этого человека Александра настораживало. Что-то было не так.
— О чём? — спросил Александр, стараясь сохранять спокойствие.
— О том, что произошло на складе. И о том, что было до этого. У меня есть несколько вопросов…
Виктор Сергеевич достал папку и положил её на стол. Александр заметил, что внутри что-то блеснуло.
«Не может быть», — подумал он, когда следователь открыл папку.
На столе лежал тот самый медальон. Настоящий. Не плод галлюцинации.
— Откуда… — начал было Александр, но следователь перебил его:
— У нас есть информация, что вы связаны с подпольной сектой…
Внезапно свет в камере мигнул. Раздался странный звук, похожий на звон колокола.
— Что это? — спросил Александр, поднимаясь с койки.
Но следователь уже не отвечал. Он смотрел куда-то за спину заключённого, и на его лице читался неподдельный ужас.
Александр обернулся…
И увидел то, что заставило его кровь застыть в жилах. В углу камеры появилось свечение, а из него медленно формировалась фигура.
Фигура, которую он думал, что никогда больше не увидит.
— Бабушка… — прошептал он, не веря своим глазам.
— Привет, внучек. — произнесла она. — Ты должен вернуться.
Но прежде чем Алекс успел что-либо понять, мир вокруг него снова начал меняться. Стены камеры таяли, как воск, а реальность искажалась, словно в кривом зеркале.
Пространство вокруг него схлопнулось, и он снова оказался в том самом месте, где всё началось — в пещере с мерцающими кристаллами…

Пещера встретила его знакомым мерцанием кристаллов, но что-то было не так. Воздух казался тяжелее, а свет — более тусклым. Александр огляделся, пытаясь понять, куда исчезла Бабушка.
— Эй! — крикнул он в пустоту. — Бабушка! Нытик! Где вы?
Ответа не было. Только эхо его собственного голоса разнеслось по пещере. Внезапно из-за сталагмита послышалось странное шуршание.
«Может, это просто ветер?» — подумал Александр, но его интуиция кричала об опасности.

Где-то очень далеко, сквозь толщу сна, прорвался чуждый звук — металлический лязг, и мерцание кристаллов на миг погасло, сменившись на мгновение решёткой в слабом свете тусклой лампы. Алекс моргнул, и видение исчезло.

Из-за камня показались маленькие фигурки. Существа ростом не выше колена, с непропорционально большими головами и странными выпуклостями на груди. Их глаза светились неестественным зелёным светом.
— Карлики! — прошептал Алекс, вспоминая древние легенды, которые когда-то читал.
Существа окружили его, перешёптываясь на своём писклявом языке. Их движения были слаженными, почти синхронными.
— Не двигайся, — прошипел один из карликов, выступая вперёд. — Мы пришли забрать тебя.
Александр попытался отступить, но споткнулся о выступающий камень. Карлики воспользовались моментом. Десятки маленьких рук схватили его за ноги, за руки, за одежду.
— Отпустите! — закричал он, пытаясь вырваться.

Его крик разорвал липкую тишину тюремной камеры. Его тело билось в конвульсиях о цементный пол. «Новенькому хреново!» — донёсся приглушённый голос, и образы карликов поплыли, смешавшись с тенями наклонённых над ним угрюмых лиц.

Но силы были неравны. Существа оказались на удивление сильными. Они тащили его к какому-то проходу, который Алекс раньше не замечал.
Стены пещеры начали меняться, словно расплавленный воск. Появился длинный туннель, ведущий вглубь земли. Карлики, не переставая пищать, волокли Александра по этому пути.
— Куда вы меня тащите? — кричал он, но в ответ слышал только издевательский смех.
Туннель становился всё уже и темнее. В какой-то момент Алекс почувствовал, что его сознание начинает размываться. Последнее, что он увидел перед тем, как потерять сознание — это огромный кристалл в конце туннеля, пульсирующий зловещим красным светом.

Он ощутил чьи-то грубые руки, переворачивающие его на спину, и резкий запах нашатыря, который не смог пробиться сквозь морок.

Когда он пришёл в себя, то обнаружил, что находится в какой-то пещере, освещённой тем же красным светом. Вокруг него — сотни карликов, сидящих в кругу. В центре — алтарь, украшенный странными символами.
— Добро пожаловать в наш мир, — проскрипел старейшина карликов, поднимаясь со своего места. — Теперь ты станешь частью нашего ритуала…
Александр попытался встать, но обнаружил, что его руки и ноги скованы магическими цепями.
Старейшина карликов поднял свои крошечные руки, готовясь начать ритуал. Александр чувствовал, как холодный пот стекает по его спине. Магические цепи сковывали движения, а отчаяние готово было поглотить его целиком.

Металлические наручники были сняты, а их место заняли длинные скрученные вязки, соединяющие его с кроватью. Он попытался дёрнуться, но было бесполезно. Сквозь красный свет проступил белый потолок, а писк слился с приглушёнными голосами: «Буйный. Фиксируй конечности».

Внезапно воздух в пещере задрожал. Мерцающие красные огни начали гаснуть, сменяясь мягким голубым свечением. Из туннеля, откуда его привели, донёсся странный звук — будто тысячи колокольчиков зазвенели одновременно.
— Что это? — пропищал один из карликов, в панике озираясь по сторонам.

Из темноты появились они — феи. Существа размером с человека, с прозрачными крыльями и светящимися волосами. Их глаза излучали мягкий голубоватый свет, а движения были плавными и грациозными.
— Освободите пленника! — пропела старшая фея, её голос звучал как мелодия арфы.

Её голос был таким спокойным и ласковым, совсем не таким, как резкие команды санитаров. Александр почувствовал, как фиксирующие ремни на его запястьях ослабели, превратившись в рассыпающуюся пыль магических огоньков.

— Быстрее, нам нужно уходить! — крикнула фея, протягивая ему руку.
Алекс не раздумывал ни секунды. Он схватил её ладонь, и в тот же миг карлики бросились в атаку. Их писк превратился в яростный визг.
...
Они вылетели из пещеры через скрытый проход, о котором карлики даже не подозревали. Перед ними открылся удивительный мир подземных садов, светящихся растений и кристальных водопадов.
— Куда мы летим? — спросил Александр, оглядываясь по сторонам.
— В безопасное место, — ответила фея. — Там ты узнаешь больше о своём предназначении. Но сначала нужно отдохнуть. Ты прошёл через многое.

«Сначала нужно отдохнуть. Тебе ввели успокоительное», — эхом отозвалось в его сознании. Он почувствовал приятную тяжесть в теле, а светящиеся сады поплыли, как будто его каталку куда-то везли по длинному белому коридору.

Александр хотел задать ещё вопросы, но усталость накатила волной. Его глаза начали закрываться, а последние мысли растворились в мягком голубом свете, окружающем его спасительниц.
Он не знал, что ждёт его впереди, но одно было ясно — его приключения только начинаются, и теперь у него появились союзники, о существовании которых он даже не подозревал.
Подземные сады постепенно растворялись в голубом сиянии. Александр чувствовал себя в безопасности рядом с феями, но его спокойствие было недолгим.

Внезапно земля под ними задрожала.

Это была не земля, а колёса каталки, резко затормозившие о порог. Голубой свет фей погас, сменившись жёстким светом ламп в новой, пахнущей антисептиком и чем-то кислым, палате.

Из-за кристальных колонн показались странные существа — гномы. Их рост едва достигал колена, но их тела были покрыты чем-то, напоминающим засохшие экскременты. От них исходил такой отвратительный запах, что даже феи на мгновение замешкались.
— Отдайте нам пленника! — проскрежетал предводитель гномов, размахивая ржавым топориком. — Он принадлежит Великому Куче!

Великий Куча... Это была новая реальность его безумия, рождённая здесь, в больничной палате, где он, прикованный к койке, был вынужден бороться с новыми кошмарами, которые его подсознание создавало из звуков, запахов и обрывков фраз санитаров.

Александр понял, что его приключения только начинаются, и на этот раз он оказался в самом центре чего-то настолько отвратительного и странного, что даже не мог представить, как из этого выбраться.

Гора липкого, полупрозрачного, пульсирующего розового вещества, испещрённая толстыми синими жилами. От неё отходили бесчисленные щупальца-шланги, уходящие в потолок, и каждое было увенчано таким же существом — безликим, с большими чёрными глазами-линзами. Одно из этих существ, огромное, с десятком механических манипуляторов вместо конечностей, повернулось к нему. Из его овальной головы не донёслось ни звука, но в сознание Александра врезалась одна-единственная, оглушающая мысленная команда, от которой застыла кровь:

[СИГНАЛ УСИЛЕН. ПРОДОЛЖАЕТСЯ ИМИТАЦИЯ. ПОДГОТОВКА ОБРАЗЦА К ФИНАЛЬНОЙ ЭКСТРАКЦИИ.]

Видение длилось одно сердцебиение. Меньше.

Всё исчезло. Пещера стояла на месте. Бабушка смотрела на него с лёгкой, чуть недоуменной улыбкой.
— Ты в порядке, Александр? Ты побледнел.
Но он уже ничего не слышал. Он чувствовал только боль. Тупую, давящую, невыносимую боль в затылке, будто в череп ввинчивали раскалённый болт. Это была самая реальная вещь, которую он когда-либо ощущал.
Его мир рухнул в одно мгновение. Всё — магия, бабушка, наследие хранителей — было нарисованной декорацией, кривым зеркалом, за которым скрывался ужас из слизи и металла. Великий Куча. Мозг. Центр этого кошмара.
Он был образцом. Экспериментальным кроликом. И его «величайшая битва» могла быть всего лишь каким-нибудь тестом на стрессоустойчивость.

Александр медленно выдохнул, заставив дрожь в руках стихнуть. Он посмотрел на «бабушку», и в его глазах уже не было благоговения ученика. Там была холодная, острая, животная ярость пленника, который впервые увидел настоящие стены своей клетки.

— Да, — голос его прозвучал хрипло, но он заставил его повиноваться. — Всё в порядке. Просто... эхо из иного измерения, как ты и говорила. Я готов продолжать.

Он сделал шаг вперёд, и энергия в его руке вспыхнула с новой силой — но теперь это была не магия хранителя. Это была ярость. Это была ненависть. Это было единственное настоящее, что у него осталось.

Обучение было окончено. Начинался побег.
...Александр сделал шаг вперед, и энергия в его руке вспыхнула с новой силой — но теперь это была не магия хранителя. Это была ярость. Это была ненависть. Это было единственное настоящее, что у него осталось.

Они хотели, чтобы он играл в их игру. Хорошо. Он будет играть. Но по своим правилам.
Александр поднял руку, представляя не луч света из учебника, а нечто иное. Он сконцентрировался не на сиянии медальона, а на том единственном якоре реальности, что у него был — на тупой, давящей боли в затылке. Он вобрал в себя всю ярость, всё отвращение, весь ужас от вида того... Кучи. Он представил себе не луч, а раскалённое сверло, клин, топор, цель которого — не кристалл, а сама стена этого мира.

Воздух затрещал. Энергия в его ладони была уже не лазурной или золотой. Она была багровой, как запекшаяся кровь, и чёрной, как космическая пустота. Она клубилась, издавая не гул, а низкий, угрожающий визг, похожий на скрежет металла по стеклу.

Удар был страшной силы. Багрово-чёрный луч не осветил пещеру, а, казалось, поглотил её свет. Он не ударил в камень, а впился в саму ткань иллюзии.
И она порвалась. На миг — снова. Но на этот раз дольше.
Пещера, кристаллы, книги — всё поплыло, закружилось и погасло, словно отключили питание.

На их месте возникла совсем другая реальность.

Тёмное, холодное помещение, стены которого были из полированного металла, испещрённого мигающими огоньками и жгутами проводов. Сам он стоял по пояс в вязкой, тёплой жидкости в прозрачной капсуле. К его голове, груди, рукам были приклеены десятки датчиков. А напротив, в таких же капсулах, стояли другие люди — их лица были искажены блаженными или ужасными гримасами, их глаза закатились, по щекам текли слёзы или слюна.

И перед ним находилось Оно. Существо чуть выше человека, с серой, влажной на вид кожей, огромной беззубой головой с огромными чёрными глазами и длинными тонкими пальцами, которыми оно щёлкало по интерфейсу на своем предплечье.

Из динамика над капсулой прозвучал тот же самый, лишённый эмоций механический голос, что и в мысленной команде:
[КРИТИЧЕСКИЙ СБОЙ ИМПЛАНТА В СИМУЛЯЦИИ. ПРЕРЫВАНИЕ.]

Голос оборвался. Взгляд Александра упал на его руку. Тот самый багрово-чёрный луч, который он выпустил в симуляции, проявился и здесь — терминал на руке существа задымился, образ «бабушки» в голове погас окончательно.

Существо отпрыгнуло назад с поразительной быстротой, его большие глаза сузились. Оно что-то просипело на своем языке.

Александр рванулся вперёд, пытаясь выбраться из капсулы. Тёплая жидкость оказалась слишком густой и вязкой. Датчики на его коже жгли, как раскалённые иглы. Он был слаб, по-настоящему, физически слаб.

Но он был свободен. Он видел.

Он видел пульсирующий розовый мозг, который в его иллюзиях был Великий Куча. Он видел, как к этой биомассе тянулись щупальца-шланги от каждой капсулы, в которой были люди. Он видел правду.

С сиренами и шипением открылись люки, в помещение вбежали другие существа — более коренастые, в блестящих панцирях, с оружием в длинных пальцах.

[НЕМЕДЛЕННОЕ УСМИРЕНИЕ ОБРАЗЦА 734. ЦЕЛОСТНОСТЬ МОЗГА — ВТОРИЧНА.]

Александр откинулся на спину в своей липкой капсуле, глядя на сбегающихся к нему тварей. У него не было сил. Не было оружия. Не было магии.

Но у него было знание. И ненависть.
Он закрыл глаза, отсекая ужасающую реальность. Он снова представил себе пещеру. Кристаллы. Энергию. Но теперь он знал, что это всего лишь интерфейс. Условность. Язык, на котором его мозг общался с системой.

И он снова сгрёб в кулак всю свою волю. Он не собирался создавать сферу или луч. Он собирался взорвать всё это.

Его тело, лежащее на койке психиатрической больницы, вдруг затряслось в конвульсиях, а изо рта пошла пена. «Эй, кто-нибудь!» - человеку плохо.

Битва только началась.
Сирены выли, отражаясь от металлических стен. Существа в панцирях замерли, их оружие дрожало в длинных пальцах. Что-то происходило. Что-то, чего они не могли предвидеть в своих расчётах.

Александр чувствовал, как энергия пульсирует в его венах. Не магическая энергия, а что-то более фундаментальное. Знание, что он не один. Что другие «образцы» тоже чувствуют этот импульс.

[ДЕСТАБИЛИЗАЦИЯ СИСТЕМЫ. ИНИЦИИРОВАТЬ ПОЛНЫЙ СБРОС…] — захрипел компьютерный голос, но было поздно.

В других капсулах начали происходить странные вещи. Люди, до этого пребывавшие в трансе, начали дёргаться, кричать, их глаза широко раскрылись. Они видели. Они тоже начали видеть правду.

Александр собрал последние силы. Его тело всё ещё было слабым, скованное вязкой жидкостью и датчиками, но разум… Разум был свободен. Он направил всю свою волю не на разрушение, а на связь. На создание моста между сознаниями других пленников.
Один за другим они начинали просыпаться. Их крики эхом отражались от стен. Их энергия, пусть слабая и разрозненная, начала сливаться в единый поток.

Биомасса задрожала. Его розовые массы запульсировали с удвоенной силой. Щупальца-шланги начали отступать от капсул, словно живые существа почувствовали приближение чего-то более страшного, чем физическая боль.

[КРИТИЧЕСКИЙ СБОЙ. УСИЛИТЬ СИМУЛЯЦИЮ…] — голос оборвался. Система не смогла закончить команду.

Александр открыл глаза. Реальные глаза. В них больше не было страха. Только решимость.
— Мы больше не ваши образцы, — прошептал он, и его голос эхом отразился от стен, становясь всё громче и громче. — Мы — люди. И мы боремся за свою свободу.

Существа в панцирях переглянулись. Они поняли, что столкнулись с чем-то, чего не могли предугадать в своих расчётах. С чем-то, что было сильнее их технологий. С человеческой волей к свободе.

Внезапно его взгляд упал на вязкую жидкость, в которой он плавал. Александр почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Он присмотрелся внимательнее, и его глаза расширились от ужаса и отвращения.
«Не может быть…» — прошептал он, но в этот момент его сознание словно прояснилось. Он вспомнил все те странные ощущения, все те моменты, когда жидкость касалась его кожи.
И тут до него дошло. Это была не просто жидкость. Это были тысячи литров вязкой, тёплой генетической эссенции, в которой они держали его месяцами.

Ярость поднялась в нём чёрной волной, затмевая разум. Его тело, ослабленное пребыванием в этой мерзости, вдруг наполнилось силой, дикой, первобытной силой отвращения и гнева.
Он закричал — крик родился где-то в самых глубинах его существа, крик, полный ненависти и отвращения. Его руки, до этого беспомощно прижатые к стенкам капсулы, вдруг стали сильными, невероятно сильными.

Датчики начали отклеиваться один за другим, словно их никогда и не было. Александр вырвался из капсулы, его тело двигалось с невероятной скоростью.

Первый же удар пришёлся по ближайшему существу в панцире. Его кулак прошёл сквозь броню, словно она была сделана из бумаги. Существо отлетело к стене, оставляя за собой след из собственных внутренностей.

Остальные твари попытались атаковать, но было уже поздно. Александр двигался как вихрь, его удары были точными и смертоносными. Он крушил всё вокруг, каждый его удар сопровождался хрустом костей и визгом умирающих существ.

Лаборатория превратилась в поле битвы. Стеклянные колбы разлетались вдребезги, оборудование плавилось от его прикосновений, стены дрожали от силы его ударов.

Великий Куча попытался отступить, но было слишком поздно. Александр почувствовал, как его ярость достигла пика, и направил всю свою силу на этот пульсирующий розовый мозг.

«Вы думали, что можете использовать нас? Что можете держать нас в этой мерзости?» — рычал он, приближаясь к главному врагу.

Его руки засветились тем же багрово-чёрным светом, что и раньше, но теперь он был ярче, мощнее. Александр знал, что сейчас всё закончится. Что справедливость восторжествует.
И он ударил. Ударил так, как никогда раньше не бил, вкладывая в этот удар всю свою боль, всё своё отвращение, всю свою ярость.

Внезапно посреди разрушенной лаборатории появилась она. Его бывшая жена Марина. Та, которую он считал давно забытой страницей своей жизни.
Она стояла посреди лабораторного хаоса, совершенно невозмутимая, в белом халате психотерапевта, с блокнотом и ручкой в руках.
— Саша, — произнесла она мягким, профессиональным голосом, — я так рада, что ты наконец-то пришёл в себя и успокоился.
— Что… что ты здесь делаешь? — прохрипел он, оглядываясь по сторонам.
— Я здесь, чтобы помочь тебе, дорогой, — улыбнулась она. — Видишь ли, всё это — просто проекции твоего подсознания. Ты в психиатрической клинике. А всё это… — она обвела рукой разрушенную лабораторию, — всего лишь плод твоего больного воображения.
— Больного воображения? — прорычал он. — А это что такое? — он указал на остатки Великого Куча.
— Это твоя внутренняя борьба с собственной немощностью, — спокойно пояснила Марина. — Вязкая жидкость — символ твоей неспособности быть мужчиной. Все эти существа — твои страхи и комплексы.
— Ты лжёшь! — взревел Александр. — Я видел всё это! Я чувствовал!
— Конечно, чувствовал, — кивнула она. — Потому что твой мозг создал настолько реалистичную иллюзию, чтобы ты наконец-то столкнулся со своими проблемами. Помнишь, как ты боялся близости? Как избегал женщин после нашего развода?
Александр отшатнулся, словно от удара.
— Ты манипулировала мной все эти годы, — прошептал он. — Использовала наши сеансы, чтобы…
— Нет, Саша, — перебила она. — Я просто помогаю тебе увидеть правду. Ты сам создал этот мир, чтобы убежать от реальности. От того факта, что ты не можешь быть настоящим мужчиной.
Её слова били точно в цель. Александр чувствовал, как его ярость угасает, сменяясь холодным ужасом.
— Но… как же всё остальное? — пролепетал он. — Люди в капсулах? Эксперименты?
— Это твои страхи, — мягко объяснила Марина. — Страх быть неполноценным, страх не оправдать ожидания. Ты создал целую вселенную, чтобы оправдать свою неспособность принять правду.
Она подошла ближе, положила руку на его плечо.
— Давай вернёмся в реальность, Саша. Вместе мы сможем разобраться с твоей травмой. Ты не одинок в своей борьбе.
Александр посмотрел в её глаза и увидел там что-то, чего не замечал раньше — искреннее желание помочь. Но вместе с тем… что-то было не так. Слишком всё это было идеально. Слишком правильно.
— А если я не хочу возвращаться? — тихо спросил он.
— Тогда ты так я останешься здесь, — просто ответила Марина. — В своём собственном аду, созданном твоим же разумом. Но помни — ты всегда можешь выбрать исцеление.
Она развернулась, чтобы уйти, но остановилась.
— И знаешь что? — обернулась она. — Ты сильнее этих иллюзий. Ты можешь победить свои страхи. Просто признай их существование.
С этими словами она растворилась в воздухе, оставив Александра наедине с его мыслями и сомнениями.

Багрово-чёрный свет медленно угасал, оставляя после себя лишь резкий запах лекарств. Перед глазами поплыли знакомые пятна на потолке. Вокруг стояла оглушительная, давящая тишина, нарушаемая лишь приглушёнными шагами за дверью и чьим-то далёким стоном.

Сильная тяжесть сдавила его грудь и конечности. Александр попытался двинуться, но не смог. Его тело, лишь мгновение назад чувствовавшее себя всесильным, было зафиксировано в мягких, но неумолимых смирительных рукавах на койке.

Шершавая простыня натирала кожу.
Он моргнул, пытаясь очистить взгляд от остатков ярких галлюцинаций. Пластиковый корпус капсулы растворился, превратившись в голые, выкрашенные масляной краской стены палаты.

Оборудование, которое он «плавил», оказалось тумбочкой и капельницей, теперь аккуратно поставленной медсестрой на место. А «Великий Куча», пульсирующий мозг, оказался лишь приклеенным к стене плакатом с диаграммой работы мозга, теперь порванным в клочья, судя по торчащим обрывкам бумаги.

Дверь в палату открылась, впуская полосу света из коридора. В проёме очерченным силуэтом на фоне яркого света стояла женщина. На ней был медицинский халат, помятый после долгого дежурства, а в руках она держала историю болезни. Её лицо выражало профессиональную усталость и тревогу.

— Саша? — тихо, чтобы не напугать, произнесла она. — Ты вернулся к нам?
Он попытался что-то сказать, но из горла вырвался лишь хрип. Голос сорван от криков. Он понял, что кричал. Долго и сильно.

— Расслабься, — её голос был мягким, но реальным, без того слащавого оттенка, что был в галлюцинации. — Ты в безопасности. Ты в клинике. Приступ прошёл.
Она подошла ближе, осторожно, наблюдая за его реакцией. Её глаза скользнули по разорванному плакату, по следам борьбы на постели.
— Вы... кто? — прохрипел он, с трудом вылавливая слова из хаоса в голове.

— Не волнуйтесь, — она остановилась у койки. — Я твой врач, Наталья Викторовна. Помните? Мы работаем с вашими состояниями.
Её слова звучали горьким, болезненным, но фактом.

— А где Марина? Жена моя где?
— Её сейчас здесь нет. Она приходила вчера, но ты себя плохо почувствовал и она ушла, — рассказывала Марина Викторовна. — она вернётся, когда тебе станет лучше.

Ярость ушла, оставив после себя лишь истощение и стыд. Стыд за свои крики, за свою беспомощность, за те образы, что его мозг проецировал на неё. Он отвернулся к стене, не в силах выдержать взгляд врача.

Он чувствовал не боль от ударов, а ноющую ломоту в мышцах от напряжения. Не власть творца, а тяжесть смирительной рубашки. Не запах расплавленного металла, а запах антисептика и больничной еды.

Его «новая реальность» рассыпалась как карточный домик, обнажив единственно возможную — палату с липким от лекарств воздухом, смирительные рукава и усталое лицо врача.
— Я... я разбил тут всё? — спросил он, имея в виду плакат, перевёрнутую тумбочку.
— Ничего страшного, Саша, — ответила Марина, и в её голосе прозвучала искренняя, профессиональная жалость. — Главное, что ты не пострадал. Мы всё уберём. Сейчас я позову медсестру, ослабим фиксацию. Дыши глубже. Ты здесь. Ты в реальности.

И Александр закрыл глаза, смиряясь с тем, что эта реальность, хоть и была полной боли и стыда, всё же была настоящей. А его величие и месть оказались всего лишь ещё одним приступом безумия в стенах психиатрической клиники. Битва была проиграна. Но, возможно, в этом поражении и начинался его долгий путь к настоящему, а не выдуманному, исцелению.

Дни в больнице тянулись медленно и мучительно. Каждое утро он просыпался с одной мыслью — выбраться отсюда любой ценой. Персонал стал относиться к нему с подозрением после скандалов с медсёстрами и санитарами, и это только усиливало его решимость.

Он начал внимательно наблюдать за распорядком дня, за перемещениями охраны, за всеми мелочами, которые могли помочь в осуществлении его плана. В столовой он подмечал, где находятся камеры, в коридорах — следил за графиком обходов.

Однажды вечером, когда в палате напротив включили телевизор на полную громкость, Александр понял — это его шанс. Шум перекрывал любые звуки, которые он мог произвести.

Он аккуратно разобрал старую вентиляционную решётку, которую давно приметил. Пространство было узким, но проходимым. Медленно, стараясь не шуметь, он протиснулся внутрь. Металлические стенки царапали кожу, но боль была ничто по сравнению с предвкушением свободы.

Вентиляционный лабиринт петлял по всему отделению. Александр полз, ориентируясь по памяти и слабым отблескам света, пробивающимся через неплотно закрытые решётки.
Наконец, он достиг места, где вентиляция выходила на крышу. Ржавые петли поддались не сразу, но в итоге решётка со скрипом приоткрылась. Свежий воздух ударил в лицо, и Александр замер, наслаждаясь этим моментом.

С крыши до ближайшего дерева было не больше трёх метров. Риск был велик, но оставаться в больнице — означало потерять себя окончательно. Собрав все силы, он перепрыгнул на толстую ветку, которая выдержала его вес.

Спустившись по стволу, Александр оказался в парке перед больницей. Свобода. Настоящая, пьянящая свобода. Он не знал, что ждёт его впереди, но впервые за долгое время чувствовал, что движется в правильном направлении.

Город встретил его дождливым вечером, но Александр шёл, улыбаясь. Впервые за долгое время он дышал полной грудью, и это было прекрасно.
Дождь усиливался, превращая улицы в зеркальные потоки. Александр шёл, не разбирая дороги, погружённый в свои мысли о будущем. Он не заметил, как оказался в районе, где патрулировали два усталых сотрудника ППС.

— Эй, гражданин, притормозите! — окрик раздался неожиданно.
Александр обернулся. Два полицейских приближались, их фигуры в светоотражающих жилетах казались огромными в свете уличных фонарей.
— Документы есть? — спросил старший сержант, доставая блокнот.
— Да-да, сейчас, — пробормотал Александр, роясь в карманах. Он совершенно забыл, что при побеге из больницы не взял с собой ничего, даже паспорт.
— А ну-ка, постой спокойно, — второй полицейский сделал шаг вперёд. — Что-то ты мне подозрительным кажешься.
В этот момент рация старшего сержанта ожила:
— Внимание всем патрулям! Розыск по ориентировке: мужчина, около 30 лет, рост 180, был замечен в районе больницы. Особые приметы: шрам на левой щеке.

Сердце Александра пропустило удар. Он попытался сделать шаг назад, но было поздно.
— Стоять! — рявкнул сержант, хватая его за руку. — Ты ещё и бегать вздумал?
Второй полицейский достал наручники.
— Спокойно, гражданин, не делайте глупостей, — проговорил он, защелкивая браслеты.
В участке всё пошло ещё хуже. Дежурный, листая базу данных, присвистнул:
— О, да ты у нас персона известная! Следователь из СК тебя уже месяц ищет. По какому-то важному делу проходил.

Через полчаса в участок приехал следователь. Увидев Александра, он едва сдержал улыбку. Александра провели в допросную. Старые воспоминания нахлынули волной. Тот же холодный свет ламп, те же серые стены. Только теперь он точно знал — всё стало намного хуже, чем было.
— Ну что, Александр, — начал следователь, открывая папку с делом, — поговорим по душам? Теперь у нас к вам появилось ещё больше вопросов. И, боюсь, на этот раз просто так вы отсюда не выйдете.
Следователь неторопливо раскладывал бумаги на столе, время от времени бросая на Александра многозначительные взгляды. В комнате было душно, и пот стекал по виску Александра, оставляя солёные дорожки.
— Ну что, Александр, — произнёс следователь, доставая из ящика стола небольшой пластиковый конверт, — думаю, этот предмет вам знаком?

Он выложил на стол прозрачный пакет с медальоном. Александр почувствовал, как земля уходит из-под ног. Тот самый медальон, который он считал потерянным навсегда.
— Узнаёте? — следователь постучал пальцем по пакету. — Где вы его взяли?
Александр молчал, сжимая кулаки под столом.
— Молчите? А ведь это очень интересный предмет. Мы отдавали его на экспертизу историкам, и они прочли надпись, которая была написана... как их там... о, рунами. Знаете, что там написано? «Братство чистых душ». Знакомое название?
Следователь поднял глаза на Александра, в них читалось явное превосходство.
— Это тайная организация, не так ли? Подпольная секта со своими особыми правилами. Вегетарианство, ритуалы. Не так ли, Александр?
Он подался вперёд, упираясь локтями в стол.
— Рассказывайте, кто ваши покровители? Кто глава этой секты? Сколько у вас последователей? И главное — чем вы там занимаетесь в своих тайных убежищах?

На следующий день в кабинете следователя была очная ставка преступника Александра и его бабушки. Царила напряжённая атмосфера. Александр нервно теребил край рубашки, не смея поднять глаза на сидящую напротив бабушку. Та, вопреки ожиданиям, выглядела не испуганной, а скорее раздосадованной, будто её оторвали от важного дела.
Следователь открыл протокол:
— Гражданка Петрова Мария Ивановна, вам известно, кто находится напротив вас?
— Конечно, известно! — спокойно отозвалась бабушка. — Это мой любимый внук Саша.
Следователь продолжил:
— И вам известно, что ваш «любимый внук Саша» является членом запрещённой секты «Братство чистых душ»? — следователь говорил медленно, подчёркивая каждое слово.
— Что вы такое говорите! Какая секта? — Бабушка, Мария Ивановна, смерила следователя взглядом, полным искреннего непонимания и обиды. — Вы, молодой человек, фантазёр. Мой Саша — хороший мальчик. Он менеджер, у него диплом с отличием! Он просто... — она замолчала, взгляд её потускнел, — он просто болен. Очень болен. А вы его тут сектантом называете.
— Мария Ивановна, у нас есть вещественные доказательства, — следователь снова постучал по пластиковому пакету с медальоном. — И показания свидетелей. Ваш внук участвовал в незаконных сборищах.
— А, этот старый медяшка? — Бабушка махнула рукой. — Это же семейная реликвия! От моего покойного мужа, он увлекался историей. Саша его просто носил как талисман, перед экзаменами. А вы про какую-то секту... Какие свидетели? Те, что его в психушку упечь помогли? Так они сами нездоровые!

Александр сидел, не поднимая головы. Он понимал, что бабушка ведёт свою игру, но её спокойная, почти бытовая уверенность действовала гипнотически.
Следователь нахмурился.
— Гражданка Петрова, вы понимаете серьёзность ситуации? Мы можем предъявить ему обвинение по серьёзной статье.
— А я вам говорю, что он нуждается не в тюрьме, а в лечении и под домашним наблюдением! — голос Марии Ивановны зазвенел. Она вытащила из сумки пачку бумаг. — Вот справки! Из той же больницы! У него тяжёлое посттравматическое расстройство после аварии в детстве. Он мог не отдавать себе отчёта в своих действиях! Он сбежал из больницы, потому что ему казалось, что санитары издеваются над ним, причиняют боль и страдания! А вы его за это судить хотите?
Следователь взял справки. История с аварией показалась ему правдоподобной и могла объяснить те болезненные состояния, которые были у Александра.

Через час напряжённых переговоров с участием адвоката, которого бабушка вызвала тут же по телефону, следователь смягчился. Прямых доказательств причастности Александра к какой-либо преступной деятельности секты не было. Медальон действительно мог быть просто безобидной безделушкой. А медицинская картина делала любые будущие показания Александра в суде легко оспоримыми.

— Ладно, — следователь тяжело вздохнул, закрывая папку. — Учитывая состояние здоровья обвиняемого и наличие у него места жительства и лица, готового взять на себя ответственность... Я могу ходатайствовать об изменении меры пресечения. Но только под самый строгий надзор!

Так Александр оказался на свободе. Строгая, но спасительная мера пресечения — домашний арест под присмотром бабушки, Марии Ивановны.

Они ехали в такси молча. Бабушка смотрела в окно, её лицо было непроницаемо. Только когда они вошли в её уютную, пахнущую пирогами квартиру, она обернулась к нему. В её глазах не было ни упрёка, ни страха. Была усталая мудрость.

— Сашенька, — сказала она тихо. — Я не знаю, что ты натворил. И знать не хочу. Ты мой внук. Я тебя спасу, даже если ты сам не хочешь спасаться. Но запомни: до конца следствия — ни шага из дома без меня. Понял?

Александр кивнул, глотая ком в горле. Он был на свободе. Но настоящая тюрьма, в лице любящей и всепонимающей бабушки, только начиналась. И стены этой тюрьмы были крепче любой решётки.

Александр кивнул, глотая ком в горле. Он был на свободе. Но настоящая тюрьма, в лице любящей и всепонимающей бабушки, только начиналась. И стены этой тюрьмы были крепче любой решётки.

Дни домашнего ареста текли однообразно и душно. Бабушка, Мария Ивановна, установила железный распорядок: лекарства по часам, лёгкая еда, никакого телевизора и разговоров по душам, которые больше походили на допросы с пристрастием. Александр чувствовал себя лабораторной мышью в клетке, заботливо устланной старенькими кружевными салфетками.

Через неделю бабушке понадобились продукты. Оставить Александра одного было строжайше запрещено условиями его освобождения. Она долго смотрела на него, оценивая.
— Одевайся, Сашенька. Поедем на рынок. Только чур, вести себя прилично. Никаких эксцессов. Понял?

Он молча кивнул. Выйти за пределы квартиры, даже под её недремлющим оком, было сродни глотку свежего воздуха.
Рынок шумел, гудел и пах — жизнью, которой Александр был лишён. Он шёл рядом с бабушкой, покорно нёс авоську, ощущая на себе колючие взгляды прохожих. Ему казалось, что все знают, кто он и откуда. Бабушка, тем временем, с пристрастием выбирала картошку, торгуясь с продавщицей до хрипоты.

Именно в этот момент, когда его взгляд блуждал по толпе, он увидел её.
У тротуара, рядом с рынком, припарковалась нарядная иномарка. Из водительской двери вышла Марина. Она выглядела по-другому — увереннее, дороже. Строгий костюм, собранные волосы. Она не заметила их, устремившись к палатке с фермерскими сырами.
Сердце Александра заколотилось. Он замер, не в силах пошевелиться.
— Саша, чего встал? Тащи сумку, — окликнула его бабушка.

Но он не слушал. Он видел, как Марина, купив сыр, обернулась и её взгляд скользнул по нему. Сначала безразличный, скользящий, потом — узнающий. На её лице мелькнуло удивление, затем что-то сложное, похожее на жалость.
Она медленно подошла. Бабушка насторожилась, сжав авоську с картошкой, как оружие.
— Саша... Здравствуй, — тихо сказала Марина.
— Марина, — его голос сорвался на шепот.
— Я слышала, ты... попал в неприятности. — Она посмотрела на бабушку, вежливо кивнув Марии Ивановне.

Та в ответ лишь хмыкнула, демонстративно отойдя в сторону, чтобы дать им поговорить, но оставаясь в пределах слышимости.
— Да как-то так, — Александр опустил глаза. Стыд, который он чувствовал в палате, накатил с новой силой.
— Мне жаль, — в её голосе не было злорадства, лишь усталая отстранённость. — Знаешь, я сейчас работаю недалеко отсюда. У меня свой маленький бизнес, массажный салон. — Она порылась в кармане пиджака и достала лаконичную белую визитку. — «У двух сестёр». Если что... ну, не знаю, если жизнь повернётся... всегда рада помочь старому другу.

Она протянула визитку. Александр машинально взял её. Бумага была гладкой, холодной.
В этот момент из окна иномарки высунулся мужчина в дорогих очках.
— Марина, мы опаздываем, — сказал он нетерпеливо.
— Мне пора, — Марина бросила на Александра последний быстрый взгляд. — Береги себя, Саша.

Она развернулась и быстрыми шагами направилась к машине. Дверь захлопнулась, иномарка плавно тронулась с места и растворилась в потоке машин.

Александр стоял, сжимая в пальцах маленький картонный прямоугольник. Он был единственным материальным доказательством, что его прошлая жизнь, жизнь с Мариной, была не галлюцинацией.
— Ну, всё, представление окончено, — раздался рядом голос бабушки. Она выдернула визитку из его ослабевших пальцев и бегло взглянула на неё. — Массажный салон... Ну, хоть не в баре работает. Выбралась в люди. — Бабушка сунула визитку обратно ему в руку, но с таким видом, будто давала поносить на время что-то очень грязное. — Спрячь. И забудь. Она тебе не пара сейчас. Твоя задача — выздороветь. Понял? Идём.

Она взяла его под локоть и поволокла за собой, прочь от шумного рынка, прочь от призрака его прежней жизни. Александр шёл, не сопротивляясь, сжимая в кулаке гладкую бумажку. Это была не надежда.

Это была ещё одна дверца в лабиринт его прошлого, и он ещё не знал, ведёт ли она к спасению или к новой ловушке.

Александру надоело бездельничать и он придумал оцифровывать дедушкин архив. Работа была хоть и не очень интересной, зато он находил здесь уединение среди старых книг дедушкиной библиотеки.
Однажды, разбирая пачку какой-то литературы, он нашёл засунутую между страниц потрёпанную брошюру без обложки. В ней описывались принципы некой духовной общины: очищение души через аскезу, отказ от мирских соблазнов, особая система медитаций. Сердце Александра заколотилось. На последней странице была аккуратная надпечатка печатью: «Братство чистых душ. Для внутреннего пользования».

В этот момент в дедушкину библиотеку вошла Мария Ивановна.
— Саш, я пирожков принесла... — она замолкла, увидев брошюру в его руках. Её лицо побелело. — Откуда это у тебя?
— Ба, ты знаешь, что это? — встал Александр. — Ты знаешь про «Братство»?
— Брось это! Сейчас же выбрось! — голос бабушки дрожал не от злости, а от страха. Она выхватила брошюру. — Это не для тебя. Забудь.

Её реакция была красноречивее любых слов. Александр понял — бабушка знает гораздо больше, чем говорит.

Тем же вечером, сидя за компьютером, он всё же решил проверить удалённый проект, от которого его так упорно отговаривали.

Войдя в свой зашифрованный облачный архив, он обнаружил сообщение от анонимного пользователя:
«Они нашли тебя. Они следят за тобой. Если хочешь жить - беги. Ищи «Странника».

Сообщение было отправлено три дня назад.

Ледяной ужас сковал Александра. За ним следили. Кто? Внезапно в окно послышался скрежет тормозов. Во двор въехала чёрная, без опознавательных знаков, машина. Из неё вышли двое мужчин в строгой черной одежде. Они направились к калитке. Это были не полицейские. В их уверенных движениях была холодная, безэмоциональная решимость.

Александр отпрянул от окна. Бежать было некуда. Он метнулся взглядом по комнате и увидел на столе визитку, которую дала Марина. На красном пластике было чёрным написано: Массажный Салон «У заботливых сестёр». Снятие стресса. Индивидуальный подход. Анна и Марина». И был адрес в районе автостанции.

Громкий стук в дверь прозвучал как выстрел. Бабушка уже шла открывать.
— Не открывай! — прошипел Александр, но было поздно.
Решение созрело мгновенно. Пока бабушка разбиралась с незваными гостями, он выскользнул в чёрный ход и побежал через огород к лесу. У него был только один, безумный и отчаянный, вариант — найти тех, кого бабушка иногда называла «заразой». Найти Марину.

Лес поглотил Александра своим холодным, осенним мраком. Ветки хлестали его по лицу, цеплялись за одежду, но он бежал, не разбирая дороги, подчиняясь одному инстинкту — бежать как можно дальше от дома, от людей в чёрной машине.

Мысли путались. Кто эти люди? Причём здесь бабушка? И кто такой «Странник»? Анонимное сообщение явно было отправлено кем-то, кто знает о нём, его прошлом и пытается помочь.

Через несколько часов блужданий по проселочным дорогам, продрогший и измождённый, он вышел к трассе. В карманах — ни копейки, только визитка салона «У заботливых сестёр». Это был его единственный шанс.

Город встретил его серым, дождливым утром. Район автостанции был таким, каким и должен был быть — грязным, шумным и дешёвым. Салон оказался в полуподвале старого дома, с потёртой вывеской и зарешеченным окном.
Александр глубоко вздохнул и толкнул дверь.

Внутри пахло дешёвым освежителем воздуха, сигаретами и отчаянием. В крошечной приёмной на стуле развалилась Марина. Она была в ярком халате, с телефоном в руке, и на её лице застыла маска скуки. Увидев Александра, она медленно опустила телефон.

— Ну надо же, — протянула она без тени удивления. — Мой бывший. Решил продолжить курс восточной терапии? Или что-то случилось?
— Мне нужна помощь, — выдохнул Александр, чувствуя, как последние силы покидают его. — Меня преследуют. Люди из «Братства»... они приехали за мной.

Имена «Братство чистых душ» и «Странник» подействовали на женщин магически. Вся напускная бравада исчезла с лица Марины. Она резко поднялась и заперла дверь на щеколду.
— Говори всё, что знаешь, — приказала она коротко. — И почему ты пришёл именно к нам?
Александр, опуская детали, рассказал про медальон, про следователя, про брошюру в библиотеке и реакцию бабушки, про сообщение и чёрную машину.

— «Странник»... — задумчиво произнесла Анна, смотря в стену. — Я слышала это имя. От одного... клиента. Он что-то бормотал про «Странника», который спасает потерянные души. Я думала, это бред.
— Это не бред, — мрачно сказала Марина. Она закурила, резко затянулась. — Я тоже слышала. Говорят, это тот, кто помогает ... Но его самого никто не видел. Легенда.
— Но мне прислали сообщение — искать его! — настаивал Александр.
— Сообщение мог прислать кто угодно, — парировала Марина. — Может, это ловушка? Твоя бабушка, выходит, знает что-то? Тогда почему ты бежишь от неё?
— Я не знаю! — взорвался Александр. — Она что-то скрывает! Она испугалась этой брошюры больше, чем следователя!
В салоне повисло тяжёлое молчание.
— Ладно, — наконец сказала Марина, туша окурок. — Сидеть сложа руки — тоже не вариант. Анна, помнишь того странного типа, который всё говорил про «очищение»? Того, что платил только наличными и всё время оглядывался?
Анна кивнула, поёжившись.
— Он оставил визитку какого-то эзотерического магазина. «Ларец Астреи» или вроде того. Говорил, что хозяин — человек осведомлённый, знает много о «Братстве». Может он и о «Страннике» знает.
— Это всё, что у нас есть, — пожала плечами Марина, порылась в ящике стола и протянула Александру потрёпанную визитку. — Держи. Теперь быстро гони отсюда. Нас с тобой не должны увидеть.
Александр взял визитку. Это был слабый, почти призрачный след. Но другой надежды не было.
— Спасибо, — прошептал он.
— Не благодари, — буркнула Марина, уже снова глядя в телефон. — Если выживешь — заходи. Расскажешь продолжение своей истории.

Александр вышел на улицу. Дождь не прекращался. Он посмотрел на визитку. «Магический ларец Астреи. Эзотерика, книги, артефакты». И был адрес в старом, почти заброшенном районе города.

Он понял, что это его единственный путь. Путь глубже в кроличью нору, из которой, возможно, уже не будет выхода.

Дождь усиливался, превращая улицы в мутные потоки, смывающие грязь и краску с облупившихся фасадов. Адрес на визитке вел в самую сердцевину района, который город старался забыть. Здесь не было шумной суеты автостанции, лишь гнетущая тишина, нарушаемая шелестом дождя да скрипом старых вывесок на ветру.

Александр шел, вжав голову в плечи, стараясь не встречаться ни с чьим взглядом. Каждый силуэт в окне, каждый прохожий в подворотне казался угрозой. Он чувствовал себя загнанным зверем, идущим на запах единственной возможной ловушки.

Нужный дом оказался старым особняком, зажатым между бетонными коробками советской постройки. Когда-то он, должно быть, выглядел внушительно, но теперь его украшали лишь следы плесени и запустения. На облупившейся двери висел криво прибитый деревянный знак с едва читаемой надписью: «Магический ларец Астреи. Открой ищущий».
Сердце Александра бешено колотилось. Он толкнул тяжелую дверь, и та со скрипом поддалась.

Внутри пахло пылью, старой бумагой, сушеными травами и чем-то еще — сладковатым и тяжелым, как запах забытых воспоминаний. Лавка была забита до потолка стеллажами, уставленными книгами в потертых переплетах, странными статуэтками, свертками с сушеными растениями и ящиками с непонятными артефактами. Свет тусклой лампы под абажуром с бахромой едва разгонял мрак, создавая больше таинственных теней, чем освещая пространство.

За прилавком, уставившись в пространство, сидел худой мужчина лет пятидесяти с острым, птичьим лицом и внимательными, всевидящими глазами. Он был одет в потертый, но чистый кардиган и что-то перебирал длинными, тонкими пальцами, похожими на паучьи лапки.
— Входи, не застывай на пороге, сквозняк — произнес он голосом, похожим на шелест страниц. — Ищущий, да?
Александр сделал шаг вперед, чувствуя себя неловко и сбито с толку.
— Мне… мне нужна информация, — выдохнул он, сжимая в кармане мокрую визитку.
— Здесь всякому что-то нужно, — мужчина медленно убрал руки с прилавка. — Одни — любовного зелья, другие — защиты от сглаза, третьи — ответов на вопросы, которые лучше не задавать. К какой категории относишься ты?

Его взгляд был пронзительным, будто он видел насквозь — видел страх, растерянность и грязь на ботинках Александра.
— Мне нужно найти человека. «Странника».

В лавке повисла тишина, настолько густая, что стал слышен мерный стук дождя по оконному стеклу. Хозяин лавки не моргнул, но в его глазах что-то дрогнуло — осторожность, интерес, признание.
— Интересный запрос. И опасный. Почему ты решил, что я могу что-то знать об этом?
— Мне… посоветовали. Сказали, вы осведомленный человек.
— «Посоветовали», — хозяин лавки усмехнулся, но в его усмешке не было веселья. — Значит, ты уже достаточно глубоко зашел, раз тебя направили ко мне. И достаточно напуган. Страх — плохой советчик, но отличный мотиватор. Почему ты ищешь его?

Александр понял, что полуправды здесь не пройдут. Собрав остатки сил, он коротко, обрывисто, рассказал все. Про медальон, про «Братство», про бабушку, черную машину и бегство. Он говорил, а хозяин лавки слушал неподвижно, лишь изредка проводя пальцем по пыльной столешнице.

Когда Александр замолчал, в лавке снова воцарилась тишина.
— «Братство чистых душ», — наконец произнес хозяин, и эти слова прозвучали как приговор. — Они как тень. Чем ярче свет, тем они чернее и длиннее. И тем больше скрывают. Твоя бабушка… ее страх понятен. Она пытается защитить тебя, скрывая правду, которую сама, возможно, боится признать.
— А вы? Вы знаете правду? Вы знаете, кто такой «Странник»?
— Знаю ли я? — мужчина откинулся на спинку стула, и тень скрыла половину его лица. — Я знаю легенды. Сказки для тех, кто заблудился. Говорят, «Странник» — это не человек. Тот, кто когда-то бежал из «Братства» и теперь помогает другим найти дорогу во тьме, которую они сами и создали. Говорят, он оставляет знаки для тех, кто может их прочитать.
— Мне прислали сообщение! Искать его!
— Сообщения могут перехватывать. А знаки — подделывать, — холодно заметил хозяин. — Ты идешь по лезвию ножа, мальчик. С одной стороны — тени «Братства», с другой — призрак «Странника».

Он вздохнул и, к неожиданности Александра, встал.
— Но оставлять тебя одного на этом лезвии — значит обрекать. Ты пришел сюда не просто так. Возможно, это и есть один из тех знаков.

Он прошел за один из стеллажей и через мгновение вернулся с небольшим, почерневшим от времени деревянным ящичком.
— Я не знаю, где «Странник» и никто не знает. Но я знаю, где ищут те, кто хочет его найти и те, кого он, возможно, ищет сам.

Он открыл ящичек. Внутри, на бархатной подкладке, лежал странный предмет — похожий на компас, но внутри была закреплена сложная фигура из двух намагниченных стрелок, а вместо сторон света на циферблате были выгравированы непонятные символы.

— Это не укажет тебе дорогу к дому. Но это указывает на места скопления силы… На места скопления той самой энергии, с которой сражается «Странник». Иди туда, куда покажет зелёная стрелка. Ты найдешь там ответы. Но возможно, просто найдешь свой конец. Выбор за тебя я сделать не могу.

Александр смотрел на артефакт с суеверным страхом.
— Иди, Александр. И будь осторожен. Они уже близко.
Он сказал это так спокойно, что у Александра по спине пробежали мурашки.
— Кто?
— Те, кто на черной машине. Сейчас они уже обходят район скоро войдут в эту дверь. Иди через черный ход, — он кивнул вглубь лавки. — Он выведет тебя в соседний переулок.

Александр схватил ящичек, сунул его во внутренний карман куртки и кивком поблагодарил молчаливого спасителя. Черный ход оказался узкой, темной щелью между стеллажами, ведущей в сырой, затхлый коридор.

Когда он выбрался на улицу в другом переулке, его сердце бешено колотилось. Он огляделся — никого. Достав ящичек, он открыл крышку. Замысловатые магнитные иглы дрогнули и, зелёная стрелка, медленно поворачиваясь, замерла, указав в сторону промышленной окраины города.
Путь был указан. Оставалось лишь сделать следующий шаг в неизвестность.

Промзона встретила Александра колючей проволокой, ржавыми ангарами и воющим ветром, гулявшим между длинными тенями заброшенных цехов. Компас в его руке вибрировал, словно живой, а замысловатые игольчатые стрелки, дрожа, упрямо указывали на самый мрачный и полуразрушенный корпус.

Сердце колотилось где-то в горле. Каждый шорох под ногами, каждый скрип железа на ветру казался шагом преследователей. Он протиснулся в дыру в прогнившей стене, и тьма поглотила его.

Внутри пахло озоном, металлом и чем-то ещё — слабым, едва уловимым запахом жжёной изоляции, который казался тут чужеродным. В луче света из дыры в потолке парила металлическая пыль. И в центре этого забвения, на камуфляжном ящике из-под патронов, стоял невзрачный металлический цилиндр, на котором мигал крошечный зелёный светодиод.
Компас жужжал, указывая прямо на него.

Страх сдавила грудь. Передатчик? Бомба? Что это?
— Не бойся. Это мой маяк с идентификатором. Он не просто так мигает, — раздался спокойный голос сзади. — Он передаёт твой пси-портрет. И подтверждает, что ты пришёл один. Без "хвоста".

Александр резко обернулся, заслоняясь рукой, как от удара. В проёме двери, сливаясь с тенями, стоял человек. Высокий, худощавый, в обычной тёмной куртке и поношенных джинсах. Его лицо было ничем не примечательным — такое можно увидеть в любой очереди или в метро. Но глаза... Глаза были старыми, усталыми и видели насквозь. В них плескалась целая вечность.
— Ты... — выдохнул Александр.
— Меня называют Странником. А тебя, Александр, я ждал довольно долго.
— Мне сказали... мне сказали, ты знаешь правду! — голос Александра сорвался на крик, эхом отозвавшись в пустом цехе. — Про «Братство», про этот бред в моей голове!

Странник сделал несколько шагов вперёд. Его движения были неестественно плавными, экономичными.
— Ваше «Братство»… у них много названий. Их настоящее название — Кватч-К’тар. Их нагрудной отличительный знак означает: «Тот, кто выжигает сорняки».
Странник немного подумал и добавил:
— Это такие «Садовники», которые часто путают сорняки с цветами. Или не путают… просто им нравится выжигать. Если по-понятней и без излишней философии… то верхушка вашего «Братства» — это местное отделение галактической инквизиции Империи, агенты на неразвитой, с их точки зрения, планете. Остальные в вашем «Братстве» — просто пешки, которых вербуют, обманывают и потом выбрасывают за ненадобностью, лишив памяти.

Он остановился в паре метров, изучая Александра тем пронзительным, всевидящим взглядом.
— Что касается твоего «бреда»... это защитный механизм твоего мозга. Единственный способ, которым он может защитить себя от шока и разрушения. Он обрабатывает информацию и гипнотически интерпретирует в смягчённых вариациях.

Странник достал из кармана небольшой плоский прибор, похожий на зеркальце. Щёлкнул — и его поверхность засветилась холодным голубоватым светом.
— Смотри.
Он направил луч Александру в лицо. Тот зажмурился, но ослепляющего света не последовало. Вместо этого в голове у него возник вихрь образов.

*Яркий свет. Холодный металлический стол. Наклоняющиеся над ним лысые серые существа с большими чёрными глазами, с маленьким, еле заметным ртом, без эмоций. Острый укол в основание черепа. Чувство жжения. Паника. Бессилие. И голос, не звучащий в ушах, а возникающий прямо в сознании: «Образец 734-Алекс. Имплант стабилен. Память сегментирована. Возвращение в зону обитания».*

Александр с силой отшатнулся; его вырвало прямо на ржавый пол, и он, упёршись руками в колени, застыл в немой судороге.
Воспоминание было настолько реальным, настолько физическим, что его всё трясло.
— Что... что это было? — он с трудом выговорил, вытирая рот.
— Это было не сновидение, Александр. Это было твоё похищение. Серые расы с планеты SERPO в созвездии "Сетка" — подрядчики Империи. Сборщики биоматериала, генетические инженеры. Они ставят импланты избранным, чтобы следить, собирать данные... и готовить к чему-то. Твой мозг, пытаясь забыть эту травму и многие другие, замещал их разными иллюзиями, в которых ты иногда жил.

Александр выпрямился. Он не был сумасшедшим. Он был жертвой. Подопытным кроликом. Участником какого-то инопланетного эксперимента.
— А ты? Кто ты? — его голос осип.
— Я — беженец. Мятежник. Меня преследует моя же собственная Империя за то, что я узнал слишком много и отказался участвовать в их делах. Я скрываюсь здесь, на этой забытой богом и империей планете. Я ищу таких, как ты. Свидетелей. Тех, кого они пометили. Чтобы бороться. Или хотя бы предупредить.

Он выключил прибор.
— Они уже близко, Александр. Твой побег из клиники, твоё движение по городу — всё это отслеживается твоим имплантом. Они знают, что ты вышел из-под контроля. «Братство» получило приказ привести тебя или стереть память.
Странник посмотрел на него с жалостью и пониманием.

— Теперь ты знаешь. Ты можешь бежать. Попытаться скрыться. Твой имплант со временем утихнет, и ты сможешь жить, зная правду. Или... — он взглянул на знакомый ему «компас» в дрожащей руке Александра, — ...ты можешь использовать это. Я могу научить тебя им пользоваться.
Он замолчал и его взгляд снова стал отстранённым.

— Есть ещё одна проблема... — Странник пристально посмотрел на него. — Ты в последнее время не видел нечто... необычное? Например, светящийся шар?
Александр непроизвольно напрягся. Перед внутренним взором замелькали обрывочные кадры: витрина магазина «Астрея», кушетка массажного салона, стерильная палата психбольницы, тюремная камера… Бабушкин особняк… Собственное лицо, отражающееся в гладкой поверхности таинственной сферы…
Этого мгновения Страннику хватило.

— Благодарю, — тихо ответил Странник, хотя Александр не сказал ни слова.
Он её нашёл. Сфера была с Александром в особняке его бабушки. Именно тогда он и потерял с ней контакт.
«Вернёшься?»
«Возможно»
«Когда?»
«Не знаю, но...»

Вдали, на окраине промзоны, завизжал звук автомобильных тормозов. Странник мгновенно насторожился, его взгляд стал острым, чужим.
— Они здесь. Решайся. Беги сейчас и живи в страхе. Или останься и сражайся за свой разум.

Он растворился в тени так же бесшумно, как и появился, оставив Александра одного в полумраке цеха с невыносимой правдой в голове и с выбором, который нужно было сделать прямо сейчас.

Снаружи донёсся звук распахивающихся дверей автомобиля. Чьи-то уверенные, тяжёлые шаги. Выбор был сделан. Александр сжал компас в кулаке и шагнул вглубь цеха, навстречу тени, навстречу войне, которая велась за его сознание.